Назад к Платону?

По своей значимости введение З. Фрейдом в обиход такого понятия, как метапсихология с ее экономическим, топическим и динамическим углом зрения на объекты и системы психического аппарата субъекта, схоже с открытием Николая Коперника гелеоцентрической системы мира и началом первой научной революции. Его понятие «бессознательного» разделило историю психологии на две эпохи: до и после. Вопросы, поднятые им более века назад в своих исследовательских работах, актуальны и по сей день. Многочисленные последователи продолжают как традицию классического психоанализа, так и разрабатывают на базе его теорий свои направления, именуемые сейчас психоаналитической психотерапией.

Если проследить историю развития психоанализа на протяжении жизни самого З. Фрейда, то даже здесь мы увидим, что на её протяжении его взгляды менялись и модифицировались по ходу течения его мысли сквозь время и всё увеличивающийся клинический опыт. Что было бы с психоанализом сейчас, оставаясь его родоначальник жить по сию пору, можно только догадываться.

Мы предлагаем возможность пофантазировать на предмет того, как З. Фрейд мог бы развить свою мысль сегодня, будь у него возможность перечитать свои гениальнейшие работ в свете нынешних достижений психологической науки. Мы начнем с текста под названием «Бессознательное», относящуюся к одному из пяти метапсихологичесих текстов.

Небольшой по своему содержанию, но емкий по концентрации информации и новаторских мыслей, «Бессознательное» можно читать бесконечное число раз и каждый раз находить в нем что-то новое, открывать в сплетениях слов и мыслей новые лабиринты предполагаемых смыслов, что, по сути, и делают многие его исследователи и последователи, и мы скромно к ним присоединимся.

В этой работе мы предполагаем идти не по течению мысли З. Фрейда, а вопреки ей. С одной стороны, нам позволит это сделать гениальность автора, которая распространяется не только в плоскости его логики, но и вопреки ей, о чем он даже не догадывался в начале двадцатого века. С другой стороны, нам помогут примеры «клинической» практики современных дней, которые способны развернуть его логику в неожиданном направлении и применить, так сказать, «антилогику», которая становится таковой в начале двадцать первого века. Для начала обратимся к бессмертному первоисточнику и узнаем, как З. Фрейд в своих рассуждениях выводит доказательство существования в нашей психике системы бессознательного (Далее — БСЗ).

Автор в главе «Обоснование бессознательного» говорит нам что у данных сознания имеется не мало пробелов. Если допустить, что между сознательными актами существуют не пробелы, а бессознательные акты, то сознательные акты приводятся в очевидную связь. А если с помощью допущения бессознательного еще и возникнет возможность успешно влиять на течение сознательных процессов, то это будет неопровержимым доказательством существования БСЗ. Так же известно, что сознание в каждый момент может охватить только очень небольшое содержание, и большая часть того, что называется сознательным знанием, должно находиться в состоянии латентности, следовательно, психической бессознательности. И наконец, если пользоваться методом заключения, направленного против самого себя, то он ведет к допущению другого сознания, соединенного с сознанием самого субъекта. И здесь психоаналитик задается справедливым вопросом, заслуживает ли вообще обсуждения такое сознание? Во-первых, даже если оно и таковое, то так же не осознается, говорит он. Во-вторых – эти сознания пользуются в высшей степени независимостью друг от друга. И, следовательно, можно предположить наличие бесконечного ряда состояний сознания, из которых каждое неизвестно ни нам, ни одно другому, и обладающими признаками, и особенностями, противоречащими известным нам свойствам сознания, и значит, есть основание изменить направленного против самого себя заключение и признать не наличие второго сознания, а психических актов, лишенных сознательности.

Первоначально последуем логике автора и с удовольствием поддержим его идею и признаем наличие бессознательного. Теперь мы вспоминаем, что мы решили следовать «вопреки мысли» создателя и обратимся к этой принятой нами тактике, ведь с нашей точки зрения именной к ней бы он обратился будь сейчас живым.

Итак, в приведенном нами примере автор отрицает наличие нашего сознания в других сознаниях и других сознаний в нашем, дабы не запутаться в количествах и множественности сознаний (и его можно понять, в начале 20 века это действительно могло напугать). Но может ли напугать это нас сейчас, на пороге 21 века? Рискнем предположить, что нет! Давайте допустим, что эта мысль имеет право на существование. Так же автор говорит: «тот, кто противился допущению бессознательного психического, не удовлетвориться тем, что заменит его бессознательным сознанием», что кажется вполне логичным, и в связи с этим нам бы хотелось пойти дальше и предположить, что бессознательное психического можно заменить не бессознательным сознания, а бессознательным бессознательного.

Резюмируя, можно сказать, что в этом доказательстве в наши дни автор мог бы увидеть не только наличия бессознательных процессов в нашей психике, но и бессознательные процессы нашей психики, существующие в бессознательных процессах психики другого, а не в сознательных процессах сознания другого, что он логично отвергает. И увидел бы он это сквозь призму накопившегося нынешнего «клинического» и не только опыта. Если принять во внимание, что вытесненное из бессознательного может себя проявлять посредством тела человека через симптомы, а тело – это внешний объект по отношению к психике в строгом значении этого слова, то почему бы тогда вытесненному не проявить себя и через другие внешние объекты.

История одного «клинического» случая

Рассмотрим один из примеров, который нам продемонстрирует наглядно на практике новые выводы, которые мы сделали, перечитывая метапсихологический текст. В случае наших попыток рассказать о возможности нахождения частицы нашего бессознательного в поле бессознательного другого человека, мы считаем более логичным и правильным в данный момент привести пример групповой работы. Для этого мы будем использовать фрагмент авторской «клинической» групповой работы, который сравним со швейцарским адронным коллайдером, и тогда мы будем искать частицу бессознательного наравне с ЦЕРНом, который ищет бозон Хиггса, правда не утверждая, что она мельчайшая.

В авторской групповой работе принимают участие 4 человека: один участник объявляет запрос и отвечает на вопросы, а 3 участника их задают по определенным схемам. Таким образом, правила авторской групповой работы вводят 4 участников в своеобразную «трубу» сознания, ограничивая их когнитивные границы, и разгоняют их мысли настолько, чтобы их столкновение могло привести к появлению этого вытесненного. Как это может произойти? Этой вероятности способствуют два правила: одно из условий ответов на вопросы – это свободные ассоциации и второе условие — телефоны должны быть включены, двери открыты, — это дает возможность участникам искать ответ на свой запрос не только отвечая на вопросы участников (то есть в поле своем сознания и предсознательного), но и в окружающим их пространстве (предполагаемом поставщике бессознательных частиц посредством окружающих объектов).

Итак, непосредственно случай: женщина, около 50 лет, бывший театральный работник, педагог и библиотекарь в настоящем (Далее — Героиня). Запрос на тренинг: нет мужчины рядом — хочу найти покровителя, любовника. В процессе тренинга отвечала на вопросы других участников (Далее — Коллеги), которые являются для нее посторонними людьми. Вдруг у одной из коллег, задававших вопросы, звонит телефон. Она отходит, чтобы поговорить, а когда возвращается очевидно, что находится в недоумении. Говорит: «Этот звонок явно был не для меня. Звонила незнакомая женщина и предлагала пойти в театр. Я в театры не хожу, и эта тема меня вообще не волнует.» Для нас, казалось бы, вопрос исчерпан, но, когда мы поворачиваемся к Героине, она сидит с огромными глазами, наполненными слезами. «Это был звонок мне. Много лет назад в театре произошло одно неприятнейшее событие, после которого я на театре поставила крест и забыла, как страшный сон (то есть говоря психоаналитическим языком, вытеснила), и сейчас я понимаю этот звонок, как приглашение вернуться туда, ведь я вообще люблю театр и чувствую себя там как рыба в воде!»

Возвращаясь к словам З. Фрейда и нашей идеи читать его произведения сквозь лупу с увеличением в сто лет, с желанием его присутствия в этот момент, мы можем подтвердить теорию о том, что то, что мы вытесняем, может находиться не только в нашем бессознательном, не только в нашей психике, в классическом ее понимании, но и в бессознательном других. И это именно «бессознательное бессознательного», бессознательное другого в нашем сознании. «Бессознательное» оно потому, что человек, который звонил, понятие не имел о том, что он несет в своем сознании для конкретного участника тренинга в нашей комнате, а «бессознательного» потому что и наша участница тоже не осознавала этого представления, которое она, по ее же словам, забыла много лет назад (то есть предположительно вытеснила).

Мы считаем так же доказательством «бессознательного бессознательного» и в том, что звонок был не от знакомого лица, который тем или иным образом мог знать о том, что происходит непосредственно в комнате, или саму Участницу и ее историю (хотя в комнате были малознакомые люди), но от человека совершенно постороннего, даже не присутствующего в помещении в тот момент.

Таким образом, мы гипотетически можем предположить тот факт, что вытеснение возвращается к нам не только посредством работы с нашим психическим аппаратом, но и через наше бессознательное, которое мы помещаем в бессознательное других. А в более обобщенном варианте можно предположить, что внешний мир отчасти бессознателен для нас или, другими словами, отчасти «заражен» нашим психическим бессознательным. А если частички нашей психики, пусть и бессознательные, есть в окружающей нас среде, то там же находится и наша психика, частично. И значит внешний мир может для нас являться такой же бессознательной системой, от части, как и система бессознательного по З. Фрейду. Пока мы дальше не будем двигаться в наших рассуждениях, а вернемся к произведению З. Фрейда.

И теперь, если мы сквозь призму этого вновь открывшегося смысла прочтенного посмотрим на гениальные идеи, представленные в тексте, мы не найдем особых противоречий сказанному. Все, что можно отнести к психической системе бессознательного по З. Фрейду, так же можно отнести и к предполагаемой психической системе внешнего бессознательного (Далее — Надсознательного).

Соотношение бессознательного и вытесненного.

Автор доказывает нам, что все вытесненное должно оставаться бессознательным, но вытесненное не покрывает собой все бессознательное, оно только часть бессознательного.

Мы также можем предположить, что не все бессознательное мы помещаем во внешний мир, а только отдельные его части (Далее — Внешнее вытесненное).

Автор предполагает, что вытесненное представление остается в бессознательном способным к активности, оно сохраняет свою активную силу.

То же самое может доказывать наш пример, иначе у него просто не было бы возможности произойти, проявиться.

З. Фрейд объясняет, что психический акт проходит через фазы различных состояний, между которыми включено испытание (цензура).  По всей вероятности, в нашем примере представлена такая фаза, как возврат вытесненного.

Многозначность бессознательного.

«…Мы установим тот важный, но и ставящий нас в затруднительное положение факт, что бессознательность является только признаком психического, однако, никоим образом не характеризующим его».

В тексте мы читаем, что в психике существуют все-таки как бессознательные акты, так и сознательные и при описании психического акта нам приходится принимать во внимание его расположение в той или иной системе.

В Надсознательном так же могут существовать сознательные представления, которые материализованы в виде предметов и прочего, и есть наше «бессознательное бессознательного» в другом, что по сути является внешним бессознательным актом или Внешним вытеснением. Они так же могут являться признаками психического, но не его полными характеристиками.

Существуют ли бессознательные аффекты?

Родоначальник продолжает свою мысль и говорит, что о бессознательности аффекта нам известно, что какой-то аффект воспринимается, но не узнается. Благодаря вытеснению соответствующего аффекта, отражающего его в сознании, этот аффект вынужден вступить в связь с другими представлениями и принимаются за выражение этого последнего. Если мы восстанавливаем правильную связь, то называем первоначальный аффект бессознательным, хотя он никогда и не был бессознательным, а вытеснению подпало только соответствующее ему представление. Бессознательное представление после вытеснения сохраняется в системе бессознательного как реальное образование, бессознательному аффекту в этой же системе соответствует только зародыш аффекта, как возможность, не получившая дальнейшего развития, то есть бессознательность аффекта и представления различаются.

Если мы вернемся к нашему примеру, то можно сказать, что и относительного Внешнего вытеснения предположения З. Фрейда могут работать. В процессе тренинга к Героине вернулось не точная полная ситуация, о которой она забыла, но ее преображение, легкий косвенный намек на существование и возможность (что так же может соответствовать зародышевой форме аффекта).

Экономический подход к описанию вытеснения.

С точки зрения создателя «Бессознательного» экономическая точка зрения стремиться проследить судьбы количеств возбуждений и получить возможность, по крайней мере относительно, их оценить.

В тексте автор нам сообщает, что процесс, который создает вытеснение, сохраняет и поддерживает его – это противодействия, постоянное усилие, «предсознательной» части сознания для защиты от натиска бессознательного представления. Все близкие к замещающему представлению ассоциации приобретают особенную интенсивность, благодаря чему становятся особенно чувствительными ко всякому возбуждению. Чем дальше от замещающего представления воздвигаются бдительные противодействия, тем точнее работает механизм, назначение которого изолировать замещающее представление и устранить от него новые возбуждения. Работает также по отношению к внешним возбуждениям посредством восприятия, но не работает по отношению к внутренним возбуждениям, исходящим от влечений. Тем не менее, психической системой достигается проекция во вне опасности, исходящей от влечения. Реакция такова, как будто опасность развития замещенного аффекта угрожает не со стороны влечения, а со стороны внешнего восприятия. Возникает самообман возможности бегства в форме фобических мероприятий. Результат подобных манипуляций малоудовлетворителен.

Внутри психического аппарата нашей Героини мы вполне можем допустить наличие  механизма противодействия. Если мы и можем найти противоречие по отношению к нашему случаю, так в том, что он работает по отношению к внешним возбуждениям посредством восприятия, но не работает по отношению к внутренним возбуждениям, исходящим от влечений. В свете нашего клинического эксперимента мы можем предположить, что работа этого механизма слаба в обоих направлениях, и убегание от внешнего восприятия все равно приводит нас к начальной точек, которая может менять только внешний объект, но не меняет вложенного в него нашего «бессознательного бессознательного». Как подтверждение сказанного можно привести известную пословицу «девушка может уехать из деревни, но деревня из девушки никогда».

Свойства системы бессознательного.

В тексте мы следим за мыслью автора и понимаем, что в бессознательном есть только в большей или меньшей степени активные содержания. Господствует гораздо большая подвижность интенсивности активной силы (либидо), благодаря процессу сдвига одно представление может передать все количество своей активной силы другому, благодаря сгущению оно может сконцентрировать на себе всю активность многих представлений – признаки психического первичного процесса.

Процессы системы бессознательного находятся вне времени, то есть они не распределены во временной последовательности, с течением времени не меняются, вообще не имеют никакого отношения ко времени. Они так же мало принимают во внимание реальность, подчинены принципу наслаждения. Судьба их зависит лишь от того, насколько они сильны и отвечают ли они требованиям регулирования наслаждения неудовольствия. Мы узнаем эти процессы при условиях сновидения и невроза (после прохождения ими регрессии).

Несмотря на то, что в нашем предположении мы фактически переносим частицу нашего бессознательного во внешний мир, понятия времени и пространства для этой чистицы все-так же остаются относительными. «Бессознательное бессознательного» не подпадает под влияние физических законов (в данном случае исключением является квантовая теория).

З. Фрейд говори нам, что бессознательное одного человека может непосредственно влиять на бессознательное другого человека, обойдя его сознание, и наш случай прямое этому доказательство.

В тексте мы находим, что если у человека есть унаследованные психические образования, нечто аналогичное инстинкту животных, то это составляет ядро бессознательного. К ядру позже присоединяется все устраненное в период детского развития из сознания как недопустимое, по природе своей ничем не отличающееся от унаследованного.

Эти слова автора очень могут в полной мере характеризовать и Надсознательное.

Продукты бессознательного.

Из текста мы видим, что продуктами бессознательного являются фантазии нормальных и невротиков, их сновидения, симптомы, заменяющие образования.

В данном случае наше предположение нуждается в более детальном изучении и понимании, что может являться продуктами Надсознательного помимо бессознательного другого человека, но уже сейчас можно предположить, что в его свете и бред, и галлюцинации так же могут являться его продуктами, то есть в продуцировании продуктов может участвовать и психический аппарат психотических пациентов.

Речь шизофреника и ее отношение к бессознательному.

Текст бессмертной работы говорит нам, что при шизофрении высказывается вполне сознательно много такого, что при неврозах перенесения должно было быть открыто в бессознательном при помощи психоанализа. Способ выражения становится предметом особой заботливости, «не естественным», «манерным». В фразах появляется особая дезорганизация построения. В содержании этих речей на первый план часто выдвигаются отношения к органам или иннервациям тела.

Словесное отношение преобладает над предметным. Там, где слово и вещь не совпадают, шизофреническое заменяющее образование отличается от такового при неврозах перенесения. Если при шизофрении пропадает привязанность к объектам, то привязанность к словесным представлениям объектов сохраняется.

«Иногда работа сновидений обращается со словами как с вещами и создает тогда очень похожие «шизофренические» речи или новообразования слов».

При шизофрении слова подвергаются сгущению или при помощи сдвига передают одно другому свои активные энергии. Единственное слово может заменить целую цепь мыслей.

Если вспомнить манерные фразы шизофренической пациентки из представленного З. Фрейдом случая, то бросается в глаза чрезмерное использование пациенткой пассивного залога. В таком случае можно предположить то, что шизофреники вытесняют представления, которые очень сильно нагружены аффектом, настолько сильно, что материализованные объектные представления Надсознательного приобретают такую силу в их воображении, что могут не просто фигурировать на горизонте и сообщать о содержании вытесненного, но даже и «совершать» над человеком какие-либо действия. Вполне возможно, что эта сила придается внешним вытеснениям и так же через механизмы смещения и сгущения.

Различия сознательных и бессознательных психических представлений.

Продолжая следовать за создателем, мы понимаем, что и то, и другое являются не различными, как мы думали, записями того же содержания в различных психических местах и не различными функциональными состояниями активности в одном и том же месте, а сознательное представление обнимает предметное представление плюс соответствующее словесное представление, бессознательное состоит только из одного предметного представления.

В нашем представлении в Надсознательном в силу его средовых особенностей представления могут иметь как предметное представление плюс соответствующее словесное представление и быть в это же время неосознанными, так и состоять из одного предметного представления. Вопрос осознания оставим открытым.

«То, что слышишь, и то, что переживаешь, по психологической природе своей совершенно различные вещи даже в том случае, если они имеют одно и то же содержание».

В тексте этой цитате соответствует понимание того, что даже если психоаналитик проговорит клиенту свою догадку по поводу вытесненного им, это не даст результатов. Это один из этических моментов классического психоанализа связан с тем, что анализант сам должен пережить понимание своего вытеснения, ведь вытеснение уничтожается не прежде, чем сознательное представление, преодолев сопротивление, вступает в связь с бессознательным воспоминанием.

Если мы будем читать эти слова сквозь наше представление о Надсознательном, то возможно мы поймем, что слова, произнесенные кем-то в этой новой для нас системе, не могут иметь того же смыла ровно до тех пор, пока они не преодолеют цензуру-сопротивление между системами сознание-надсознание. Ответ на вопрос как этому произойти мы оставим открытым, сейчас же можно просто предположить, что эти «чужеродные» внешние слова должны приобрести такую же природу, что и внутреннее переживание представления, возможно быть так же нагруженными аффектом, чтобы быть признанными своим «бессознательным бессознательного».

Таким образом в нашем письменном размышлении мы никоем образом не противостоим картине бессознательного З. Фрейда и всячески поддерживаем ее, и  возможно, даже немного расширяем, уходя немного дальше по лестнице времени, для того, чтобы встретиться отчасти и с Платоном, с его понятием мировой души. Нам было интересно провести это маленькое исследование на тему бессознательного вместе с незримым присутствием двух гигантов психологической и философской мысли, которые в очередной раз помогли нам широко раскрыть глаза на окружающий нас внешний мир, который, по сути, является ни чем иным, как репрезентацией нашей внутренней реальности.