Стремление настоящего ученого, ученого от Бога, — это стремление к истине. Как говорил один из выдающихся аналитиков У. Бион «Истина необходима для души, как пища для тела». В своем стремлении к этой неуловимой субстанции он превзошел многих, и его работа «По ту сторону принципа удовольствия» блестящее тому подтверждение.

В самом начале своего гениального текста автор признается, что в психоаналитической теории без колебания принимается положение, что «течение психических процессов автоматически регулируется принципом удовольствия (Lustprinzip), возбуждаясь каждый раз связанным с неудовольствием напряжением и принимая затем направление, совпадающее в конечном счете с уменьшением этого напряжения, другими словами, с устранением неудовольствия (Unlust) или получением удовольствия (Lust)» (принцип удовольствия\неудовольствия). При этом психический аппарат стремиться удерживать имеющееся возбуждение на как можно более минимальном или, по крайней мере, постоянном уровне (принцип константности). И первый случай торможения этих составляющих – это необходимость отложить желаемое удовольствие, не отбрасывая его совсем, под влиянием стремления организма к самосохранению (принцип реальности). Получается, что работа принципа удовольствия не является такой уж автоматической и регулирующей.

Как практическое подтверждение из жизни и клиники З. Фрейд приводит случаи травматического или военного невроза (сны травмированного) и детской игры. В первом случае сон се время возвращает человека к моменту травмы, заставляя его таким образом, вновь и вновь переживать испуг. То есть фактически больной «фиксирован на этой травме».

Во втором случае, повторяющаяся игра так же заставляет ребенка переживать неприятный момент межличностных отношений снова и снова, делая наличным неудовольствие, которое вспоминается и обрабатывается.

Еще одним примером возврата неприятного является процесс психоанализа, а точнее явление переноса или невроза перенесения, которое заставляет анализанта повторять вытесненное в виде новых переживаний при взаимодействии с психоаналитиком.

Все эти примеры являются хорошей иллюстрацией навязчивого повторения, которое присутствует в жизни как невротиков, так и условно нормальный людей, и является продуктом бессознательного. Его механизм включается тогда, когда происходит «прорыв защит от раздражения».

Есть внешние возбуждения мощной силы, прорыв которых во внутреннюю среду может нанести травму. У организма есть защиты против этих сильных внешних влияний, которые снижают их силу до размеров, адекватных для восприятия.     При этом иногда сила возбуждений превышает силу защит, что приводит к их насильственному проникновению, приводящему к энергетическому внутреннему дисбалансу или травме. Условием для осуществление внедрения служит отсутствие подготовленности организма в виде страха, который придает системе сил для борьбы. Защитные функции тогда начинают действовать уже внутри, пытаясь справиться и «связать» излишки энергии чтобы затем «свести их на нет».

«Со всех сторон будет привлечена активная энергия (Besetzungsenergie), чтобы создать соответственное высокое энергетическое заполнение вокруг пострадавшего места. Создается сильнейшая компенсация (Gegenbesetzung), для осуществления которой поступаются своим запасом все другие психические системы, так что получается обширное ослабление и понижение обычной работоспособности других психических функций».

В этот момент происходит как бы взаимодействие двух сил: влечений к смерти (влечения к самосохранению) и к жизни (сексуальных влечений). При этом одна группа стремиться как можно быстрее достичь конечной цели жизни, то есть смерти, а вторая группа хочет удлинить этот путь через возвраты назад (при этом, все же, не меняя конечный пункт назначения).

«Если мы примем в качестве не знающего исключений факта тот опыт, что все живое умирает в силу внутренних причин, возвращается к неорганическому, то мы можем сказать: цель всякой жизни есть смерть, и, возвращаясь к прежней идее: неживое существовало раньше живого».

Таким образом выходит, что ни влечения к смерти, ни влечения к жизни не стремятся в итоге сохранить организм живым, этому способствует только навязчивое повторение, которое и является причиной этих «возвратов назад», оттягивания момента конца.

«Похоже на то, что принцип удовольствия прямо-таки находится в услужении у влечения к смерти; но вместе с тем он оберегает от внешних раздражителей, которые обоими видами влечений расцениваются как опасности, особенно же от усиления возбуждения, исходящего изнутри и мешающего справляться с задачами жизни».

То есть именно принцип навязчивого повторения лежит по ту сторону принципа удовольствия\неудовольствия, который, по сути своей, является продуктом влечений к жизни и к смерти.

«Остается достаточно материала, подтверждающего гипотезу о навязчивом повторении, и оно кажется нам более ранним, более элементарным, более связанным с влечениями, чем оставленный им в стороне принцип удовольствия».

Согласно тексту, все мы стремимся к смерти и единственное, что нас задерживает и способствует жизни – это навязчивое повторение болезненного и больного, прорвавшегося сквозь защиты организма и пытающегося все-таки связаться оставшимися энергетическими силами организма. «Жизнь дерьмо – а потом смерть»! Только это «оптимистическое» заключение и приходит в голову после прочтения одного из фундаментальных произведений З. Фрейда.

Что ж, если автор хотел нам продемонстрировать, что чувствует атеист, отказавшийся от высшей составляющей человека в виде души и духа, то у него очень хорошо это получилось. Жизнь без высшего смысла пуста и бесцветна. Она бессмысленна, если смотреть на жизнь только под биологическим углом взгляда. Таким пессимизмом действительно пропитан весь текст.

Изначально согласившись с выдвинутой концепцией, когда мы говорим о материальной составляющей человеческого существа, мы торопимся все-таки добавить духовный (нематериальный) план и сместить чудовищный перекос в сторону «золотой серединки». Эта возможность нам открывает бесконечные перспективы и становится уже гораздо более радостно от осознания того, что ты можешь быть не только куском плоти, подчиняющимся неподвластным тебе законам, но и управлять хотя бы даже отношением к своему бытию, а значит и к смерти.